Термины: отчуждение, все всем, вирус заботы, отравление, левая меланхолия, фармахореография, практики самих себя, психодата, санаторий, недомогание
Первый очерк: «Как вычислить сумасшедших?» Даешь переход на новый уровень конструирования психической нормативности! Ускоряй производство расстройств, диагнозов и терапий. Множь их и эстетизируй! Мы, агенты «Союза выздоравливающих», ведомые Натальей Никуленковой, намерены провести психопатологическую и парапсихологическую диагностику — совмещенный, а значит, более действенный метод, чем привычные для конвенциональных психиатрических учреждений. Привычно: психиатр на основе клинической беседы ставит диагноз, пользуясь проективными тестами — такими, как тест о несуществующем животном. Его инструкция: «Придумайте и нарисуйте несуществующее животное и назовите его несуществующим названием». Или тест СМИЛ (стандартизированный многофакторный опросник исследования личности), являющийся адаптацией теста MMPI, разработанного в США во время Второй мировой войны. Он включает в себя 566 вопросов. На каждый из них возможно дать один из трех вариантов ответа: «да», «нет», «не знаю». Апроприируй и детурнируй конвенции и конвейеры душ. Мы являемся более узкими неспециалистами, чем психиатры или психологи. Это позволяет видеть психическую жизнь иначе. Поэтизируя, мы будем производить в смещении диагнозы, обращаясь к незнанию альтернативной или пара- психологий. Парапсихология — это обширный вид исследований, которые направлены не только на изучение психики, но и включают в себя различные веры по ту сторону принципов. В результате диагностики были поставлены диагнозы и выписаны рецепты.
Второй очерк: Егор Софронов, «К беспощадной критике всего существующего: версия 2018 года». Доклад в преддверии разочарования. Почему Шарль Бодлер просил нас в качестве подлинно современного «представить художника, который всегда находится в психологическом состоянии выздоравливающего», в попытках восполнить грань помешательства, тревожившую его? Опыт городской современности и наполняющей ее культуры модерна, которую современный творческий субъект пытается ухватить в «вещах с виду самых заурядных», он переживает как травму, как неодолимый негативный аффект. В некоторых основополагающих текстах эстетической критики, сформировавших Новое время и позднейшую современность, призматически преломляются синхронные им аффекты, ее породившие и по-прежнему мотивирующие: рессентимент, развенчание, отрицание. От Гегеля через Фридриха Ницше вплоть до художественной критики конца двадцатого века аффекты негативного приобретают позитивно творческое измерение. Может ли оно быть реактивировано в нынешнем положении подозрительности и репрессий? Доклад посвящен практике письма в искусстве, то есть художественной критике. Почему слово «критика» связано с негативными аффектами и разрушительными операциями? Если в ее систематический исток у Канта критика замышлялась как юридическая архитектура суждения и разума, то в последующие десятилетия — вплоть до сегодня — критика стала проводником специфически современного аффекта отрицания.
